Дмитрий Савицкий

Как назло, моя жена решила уехать из Москвы ровно в тот момент, когда мне очень нужно было, чтобы дети остались ночевать не за городом, где они обычно живут, а в Москве. Поэтому в 22.00 я встретил в гараже водителя, который привез с дачи двух бойцов шести и четырех лет в сопровождении няни, с порога выдавшей мне два боекомплекта в виде детских рюкзачков. А затем явно усомнившейся в моих силах и решившей не доверять мне столько оружия без объяснений. «Молодой еще, не потянет» – читалось в ее взгляде, когда она раскрыла рюкзаки и стала вынимать оттуда содержимое, сгружая мне его на руки и сопровождая скороговоркой: «Это вот трусы для Вани, вот носки для Вани, это Степина пижама, а это – Ванина, не перепутайте – они этого не любят. Вот эти джинсики Ванины, а Степины – на нем. Вот «Актимель», если перед сном захотят, вот оладьи на утро, тут запасная кофта. Ване кофту не надо, он в этой пойдет, а тут майка для Степы, если он испачкается».

Интуиция подсказывала, что вечер пройдет увлекательно. Степа пожал руку няне, Ваня ушел изучать мой мотороллер, няня уехала. Мы остались втроем.

Поскольку по многочисленным просьбам Степана в этот день я купил ему подставку для нот (учитель по гитаре настоял), первым делом, когда мы вошли в квартиру, Степа достал гитару и ноты, установил их на подставку и принялся интенсивно репетировать «Кузнечика».

Cледующие 30 минут были посвящены многочисленным и не слишком успешным попыткам поймать Ваню, который норовил съесть просроченную жвачку Love Is, заставить Степу упаковать гитару, еще раз поймать Ваню, который на этот раз падал с кресла, переодеть Степу в пижаму и отправить Ваню чистить зубы. Силы были явно неравны, что в общем-то и понятно – противник вдвое превосходил меня по численности.

Наконец я уложил детей в кровать.
– А где наши игрушки? – неожиданно спросил Степа.
– Я не знаю, где ваши игрушки. Если вы их не взяли – это ваши проблемы. Надо было думать самим – тысячу раз предупреждали вас: о своих вещах заботитесь сами, – строго сказал я. Но тем не менее сходил в соседнюю комнату и нашел раритетного верблюдика для Степы (он спал с ним, когда ему был годик) и смешную собачку для Вани.
– А почитать?! – заголосил Степа.
– Я хочу пообедать, я голодный! – тут же сориентировался Ваня.

Я прекрасно знаю эти миньоновы хитрости из методички «как потянуть время перед сном», поэтому сказал:
– Так, коллеги. Никаких чтений и обедов в 11 вечера. Вам завтра рано вставать в садик. Так что все, отбой, выключаем свет и спим.
– А полежать с нами? – начал канючить Степа.
– План такой: я выключаю свет, выхожу из комнаты и не закрываю дверь. Я буду работать в соседней комнате за компьютером, а вы засыпайте.
– У меня другой план, – как всегда, с вескими паузами сообщил четырехлетний Ваня. – Папа полежит с нами, а когда мы уснем, по-тихому уйдет, поработает, а потом придет к нам и обнимет меня. – Какой план выбираешь? – обратился он ко мне. – Второй или второй?
Выбор был очевиден. Едва я лег рядом с ними, в тишине раздался голос Степы:
– Пап… Мне не очень нравится с Ваней лежать, – максимально вежливо сообщил он.
Пока я думал, что ответить, Ваня положил между собой и Степой недавно обретенную собаку и произнес: – Ты будешь с собакой лежать. Степе на это сказать уже было нечего, и на том они и благополучно заснули. А я на цыпочках вышел и сел работать.

В 2.15 послышался шорох, дверь открылась и в комнату вошел отчаянно зевающий заспанный Степа. Он уселся на диван и стал тереть кулаками глаза:
– Уже утро?
Я взял его на руки и отнес в кровать. В квартире снова воцарилась тишина…

В полчетвертого я закончил дела и собрался немного поспать – вставать нам надо было в восемь утра. Поскольку в кровати находились Степа, собака, Ваня и верблюд, я, как Дзержинский, не раздеваясь лег на диванчик в кабинете, выключил свет и закрыл глаза. Но только я начал засыпать, как из соседней комнаты раздается Ванин плач. Я вскакиваю и бегу в спальню. Ваня сидит на кровати и всхлипывает. Оказывается, он а) потерял меня б) хочет пить. Я бегу на кухню за водой. Ваня ложится и властной рукой увлекает меня за собой. Я снимаю кофту, но Ваня требует, чтобы я надел ее обратно. Покорно ложусь в одежде рядом с Ваней. Ваня ворочается, каждую минуту переворачивается, тяжело дышит, никак не может уснуть и не дает уснуть мне.

В полузабытьи мне в голову приходит мысль «А где же Степа?» Ровно в тот момент, когда я хочу привстать и проверить наличие старшего сына, Ваня, удобно устроившись на моем локте, неожиданно засыпает. Делает он это без предупреждения и столь быстро, что я не успеваю приготовиться и напоминаю морскую фигуру, которая «на месте замри». Ваня уютно сопит у меня на локте, сам я лежу на самом краю кровати, а точнее нависаю над пропастью вопреки всем законам физики и здравого смысла. Рука моя начинает затекать, в раскрытую спину дует предательский сквознячок, тело скрючено, потому что где-то еще тут все-таки должен быть Степа, и я боюсь его случайно задеть и разбудить. В нос лезут Ванины пушистые волосы. Мне почему-то не спится. Так что когда минут через 15 где-то в ногах раздается громкий шепот «Па-а-а-ап!», я даже радуюсь. Оказывается, Степа прорыл тоннель под одеялом и, как червячок, уполз от Вани куда-то в ноги и спит там без одеяла, свернувшись калачиком. На все мои уговоры укрыться и лечь по-человечьи он молча машет в темноте вихрами.

Окей. Ваня спит, Степа спит. На часах 5 утра. Но теперь я хотя бы могу лечь, как мне удобно, – главное, ноги не выпрямлять, чтобы не столкнуть с кровати Степу. Я проваливаюсь в сон. А через полчаса просыпаюсь от того, что кто-то настойчиво трясет меня за плечо. Рядом со мной сидит Ваня. Даже в темноте видно, что глаза его распахнуты от ужаса.
– Папа? – изумленно, потому что явно забыл, что мы вместе засыпали, спрашивает он. – А где же Степа?!
– Тут, тут Степа. В ногах вон лежит, – я неопределенно машу в сторону тыла. – Спи давай.

Но Ваня мне не верит и лезет сам проверять наличие Степана. Степан недовольно пытается проснуться, но я вовремя возвращаю Ваню к подушке и мы с ним синхронно засыпаем. Видимо, мы попадаем в какую-то временную петлю, потому что будильник звонит тут же. На часах 8 утра.

Едва я успеваю принять душ, как дверь ванной стремительно распахивается и на пороге, словно румынский жених, появляется взлохмаченный Степа с гитарой наперевес. За ним следует довольный Ваня в моих боксерских перчатках. Веселые и жизнерадостные миньоны чистят зубы, заливают пол водой, вешают на зеркало розовую соплю из детской пасты и выглядят на удивление свежими и отдохнувшими.

На кухне я вручаю им «Актимель» и холодные оладьи. Миньоны требуют чай. «Только с сахаром!» – кричит мне вдогонку Ваня. «И размешай получше!» – наставляет Степа. Но выясняется, что сахар закончился. Я добавляю в чай сироп. Дети отказываются пить чай с сиропом и просят переделать, великодушно соглашаясь на несладкий. Я снова ставлю чайник.

Пока я собираюсь, миньоны не сидят без дела. Ваня пытается жить обычной жизнью в боксерских перчатках: пить чай… скакать на гордом мустанге… включать и выключать свет с завидной периодичностью.
– Папа, а можно я возьму твои боксерские варежки на дачу? – интересуется Иван. – Можно…

Ваня сияет и тут же шепчет мне в ухо, что это наш секрет и чтобы я не говорил об этом Степе. Мы наконец готовы выходить. Возле двери меня ждут двое детей, гитара, подставка для нот в чехле, сумка с остатками продуктов, сумка с вчерашними вещами детей, сумка еще с чем-то и моя сумка.
– Так… Ничего не забыли? – говорю я сам себе. – Ваня, ты перчатки берешь?
– Это же был секрет… – сокрушается Ваня. Перчатки при этом красуются на нем.

Дай бог здоровья всем мамам, бабушкам и няням, которые ежедневно в одиночку сражаются и справляются с детьми! С 8 Марта вас, дорогие женщины!