Мать и мачеха
Ирина Почитаева: «Сегодняшнее интервью – с Натальей Ремиш, журналисткой, автором социально значимого проекта и мультфильма «Про Диму и других», затрагивающего тему особенных детей, и книги «Детям о важном», в которой поднимаются пять важных и сложных для обсуждения с детьми тем: отношение к старости, людям с особенностями развития, представителям другой национальности, материальным ценностям и дружбе. Поговорили о «запретной» стороне материнства, об эмоциях и о сложных для общества темах. Наша с Наташей история о том, что ты знаешь человека 26 лет, и в один момент оказывается, что не знаешь его совсем. Настолько она перевернула мое представление о себе. Горжусь одновременно и тем, что могу делать такие интервью, и тем, что Наташа – моя подруга».
Ты, как Анна Ахматова, в каком-то смысле стала голосом многих женщин. Темы, которые волновали тебя, оказались волнующими и замолчанными для всех. Ты ожидала такого отклика?
С детства я чувствовала, что мои мысли не совпадают с мыслями других людей. Периодически меня накрывало одиночество, потому что оставаться один на один со своими эмоциями непросто. А говорить о них страшно. Было важно найти первых людей, которые бы кивнули в ответ: «Да-да, я тоже так чувствую». Когда я получила такое «подкрепление», стало легче. Могу провести аналогию с рабочими встречами. Иногда слушаешь спикера, а суть не улавливаешь. Остальные – утвердительно качают головой, демонстрируют свою вовлеченность. В итоге набираешься смелости и спрашиваешь: «Коллеги, какая цель встречи? Что мы обсуждаем?» И по столу проносится удовлетворенный гул, – оказывается, этот вопрос беспокоил всех, но никто не решился его задать. Мы боимся осуждения, опасаемся оказаться единственными, кто не понимает или испытывает противоречивые чувства. Однако если находим поддержку, ситуация МАТЬ и МАЧЕХА меняется. Недавно я написала в инстаграме о том, что могу съесть последнюю хурму, зная, что детям не достанется, или купить лично для себя упаковку малины и закончить ее в одиночестве на лавочке возле дома. В комментариях посыпались ответы: «Слава богу, я не одна такая» и так далее. И нас, таких мам, оказалось большинство. Мы делаем и молчим, боясь осуждения.
Ты и мачеха, и мама. Многие сталкиваются с барьером в общении с «чужими» детьми, возникают совсем неожиданные эмоции.
У тебя такое бывало?
Я переживала и продолжаю переживать различные эмоции, даю себе на них право. Многие вопросы, с которыми они приходили, вызывали недоумение. Их поведение часто шокировало. Но в то же время с ними было интересно и смешно. Они рассказывали, как я веду себя в ссорах с мужем, так что я могла посмотреть на себя со стороны. Поддерживали меня, когда было плохо. Я отчетливо помню момент, когда я почувствовала: «Эти дети – подарок в жизни. Не знаю, как бы я жила без них». Это совсем не означает happy end. Мы регулярно возвращаемся в турбулентность. Но теперь она дается мне без надрыва.
С детства я чувствовала, что мои мысли не совпадают с мыслями других людей. Периодически меня накрывало одиночество, потому что оставаться один на один со своими эмоциями непросто. А говорить о них страшно. Было важно найти первых людей, которые бы кивнули в ответ: «Да-да, я тоже так чувствую». Когда я получила такое «подкрепление», стало легче. Могу провести аналогию с рабочими встречами. Иногда слушаешь спикера, а суть не улавливаешь. Остальные – утвердительно качают головой, демонстрируют свою вовлеченность. В итоге набираешься смелости и спрашиваешь: «Коллеги, какая цель встречи? Что мы обсуждаем?» И по столу проносится удовлетворенный гул, – оказывается, этот вопрос беспокоил всех, но никто не решился его задать. Мы боимся осуждения, опасаемся оказаться единственными, кто не понимает или испытывает противоречивые чувства. Однако если находим поддержку, ситуация МАТЬ и МАЧЕХА меняется. Недавно я написала в инстаграме о том, что могу съесть последнюю хурму, зная, что детям не достанется, или купить лично для себя упаковку малины и закончить ее в одиночестве на лавочке возле дома. В комментариях посыпались ответы: «Слава богу, я не одна такая» и так далее. И нас, таких мам, оказалось большинство. Мы делаем и молчим, боясь осуждения.
Ты и мачеха, и мама. Многие сталкиваются с барьером в общении с «чужими» детьми, возникают совсем неожиданные эмоции.
У тебя такое бывало?
Я переживала и продолжаю переживать различные эмоции, даю себе на них право. Многие вопросы, с которыми они приходили, вызывали недоумение. Их поведение часто шокировало. Но в то же время с ними было интересно и смешно. Они рассказывали, как я веду себя в ссорах с мужем, так что я могла посмотреть на себя со стороны. Поддерживали меня, когда было плохо. Я отчетливо помню момент, когда я почувствовала: «Эти дети – подарок в жизни. Не знаю, как бы я жила без них». Это совсем не означает happy end. Мы регулярно возвращаемся в турбулентность. Но теперь она дается мне без надрыва.
Когда мы чувствуем злость и раздражение к чужим детям, мы легко можем придать моменту драматизм: «Я никогда не смогу ее полюбить». Но на своего ребенка можно злиться не меньше.
Что посоветуешь женщинам, обнаружившим в себе негативные эмоции по отношению к новым детям?
Дать себе на них право. Остановиться, признать их, а потом спросить себя: «Почему мне сейчас плохо?» По отношению к родным детям тоже можно испытывать различные эмоции. Когда мы чувствуем злость и раздражение к чужим детям, мы можем легко придать моменту излишний драматизм: «Я никогда не смогу ее полюбить». Злость не имеет отношения к тому, что у малыша другая мама. На своего ребенка можно злиться не меньше.
«Детям о важном» недавно стал финалистом конкурса социальных проектов. Для тебя это больше личная или общественная победа?
Это точно победа общества. В коммерческом секторе появляется сегмент, который видит в «социалке» перспективу. Часто подобные проекты ассоциируются с некачественным сервисом, который держится на фанатиках, далеких от понимания менеджмента. То, что проект «Детям о важном» поддерживается в коммерческом и некоммерческом плане, – отличный показатель.
Сейчас есть какие-то тематически близкие проекты, которые ты считаешь важными для общественного развития?
Я занимаюсь проектом по дислексии. Мне важно в нем участвовать. Я помню ребят из школы, которые сидели на задней парте, забытые учителями, потому что не могли воспринимать материал хотя бы на среднем уровне. Эти дети были настолько подавлены, что их списали со счетов даже одноклассники. Мне кажется, важно показать масштаб этой проблемы. Еще один мой проект – о голосе молодых женщин. В России перевели и адаптировали мировой бестселлер, книгу «Молоко и мед». Ее автор пишет белые стихи о сложном периоде, когда молодая женщина, почти девочка, приходит в мир отношений с мужчинами. Ее ожидания, взращенные на любовных романах, сталкиваются с реальностью, и она это больно переживает. К сожалению, это действительно непростая тема, потому что нам страшно представлять своих дочерей с мужчинами, и мы обходим ее стороной.
Дать себе на них право. Остановиться, признать их, а потом спросить себя: «Почему мне сейчас плохо?» По отношению к родным детям тоже можно испытывать различные эмоции. Когда мы чувствуем злость и раздражение к чужим детям, мы можем легко придать моменту излишний драматизм: «Я никогда не смогу ее полюбить». Злость не имеет отношения к тому, что у малыша другая мама. На своего ребенка можно злиться не меньше.
«Детям о важном» недавно стал финалистом конкурса социальных проектов. Для тебя это больше личная или общественная победа?
Это точно победа общества. В коммерческом секторе появляется сегмент, который видит в «социалке» перспективу. Часто подобные проекты ассоциируются с некачественным сервисом, который держится на фанатиках, далеких от понимания менеджмента. То, что проект «Детям о важном» поддерживается в коммерческом и некоммерческом плане, – отличный показатель.
Сейчас есть какие-то тематически близкие проекты, которые ты считаешь важными для общественного развития?
Я занимаюсь проектом по дислексии. Мне важно в нем участвовать. Я помню ребят из школы, которые сидели на задней парте, забытые учителями, потому что не могли воспринимать материал хотя бы на среднем уровне. Эти дети были настолько подавлены, что их списали со счетов даже одноклассники. Мне кажется, важно показать масштаб этой проблемы. Еще один мой проект – о голосе молодых женщин. В России перевели и адаптировали мировой бестселлер, книгу «Молоко и мед». Ее автор пишет белые стихи о сложном периоде, когда молодая женщина, почти девочка, приходит в мир отношений с мужчинами. Ее ожидания, взращенные на любовных романах, сталкиваются с реальностью, и она это больно переживает. К сожалению, это действительно непростая тема, потому что нам страшно представлять своих дочерей с мужчинами, и мы обходим ее стороной.
Факт. Мультфильм «Про Диму и других», на базе которого родилась книга, сейчас готовится стать анимационным сериалом.
Ты учишь мам говорить с детьми о важном, учишь их специальному языку. С каким вопросом приходят чаще всего, что оказывается самым сложным?
Мамам сложнее всего обсуждать секс и смерть. Секс включает в себя массу аспектов: как называть половые органы, как реагировать на эксперименты ребенка с ними, что делать, если ребенок вас «застукал», как обезопасить ребенка от возможного сексуального насилия, при этом не запугав. Как не ограничить разговор темами безопасности, ранней беременности и болезней, а также донести, что секс – это удовольствие. Родители боятся смотреть в сторону этой темы. Деньги – второй сложный вопрос. В нем изначально заложен конфликт. Мамы по большей части отрицают, что детей беспокоят финансовые вопросы. «Мой вообще об этом не думает», – пишут они. А когда начинаешь копать, оказывается, мама еще два года назад сказала, что думать о деньгах стыдно, что в Африке дети голодают, а «ты неблагодарный». Другая крайность, когда семьи с достатком выше среднего заваливают ребенка деньгами, и он перестает чувствовать их ценность. Впоследствии он не умеет с ними обращаться и не понимает, почему их нужно зарабатывать. Но одна из мам прислала мне обратную историю. Они с мужем и ребенком (допустим, Антон) полетели бизнес-классом в Дубай. На завтраке Антон встретил одноклассника, который прилетел джетом. «Мы тоже летели джетом», – сказал он другу. А позже попросил маму и папу его не выдавать, потому что ему было стыдно говорить о бизнес-классе. Если говорить в целом о проблеме «сложных тем», то за ней стоит страх всех участников процесса быть уязвимыми. Родители опасаются признаться, что чего-то не знают или им сложно об этом говорить. Так что вопрос, заданный в лоб, может вызвать злость. Это будет злость на себя, жизнь или мужа, но она отрикошетит в ребенка. Здесь главное – научиться тормозить себя, понимать свои эмоции и управлять ими. Тогда в разговоре с ребенком сразу появится много интересных открытий, особенно если задавать ему вопрос и слушать, а не читать мораль.
Мамам сложнее всего обсуждать секс и смерть. Секс включает в себя массу аспектов: как называть половые органы, как реагировать на эксперименты ребенка с ними, что делать, если ребенок вас «застукал», как обезопасить ребенка от возможного сексуального насилия, при этом не запугав. Как не ограничить разговор темами безопасности, ранней беременности и болезней, а также донести, что секс – это удовольствие. Родители боятся смотреть в сторону этой темы. Деньги – второй сложный вопрос. В нем изначально заложен конфликт. Мамы по большей части отрицают, что детей беспокоят финансовые вопросы. «Мой вообще об этом не думает», – пишут они. А когда начинаешь копать, оказывается, мама еще два года назад сказала, что думать о деньгах стыдно, что в Африке дети голодают, а «ты неблагодарный». Другая крайность, когда семьи с достатком выше среднего заваливают ребенка деньгами, и он перестает чувствовать их ценность. Впоследствии он не умеет с ними обращаться и не понимает, почему их нужно зарабатывать. Но одна из мам прислала мне обратную историю. Они с мужем и ребенком (допустим, Антон) полетели бизнес-классом в Дубай. На завтраке Антон встретил одноклассника, который прилетел джетом. «Мы тоже летели джетом», – сказал он другу. А позже попросил маму и папу его не выдавать, потому что ему было стыдно говорить о бизнес-классе. Если говорить в целом о проблеме «сложных тем», то за ней стоит страх всех участников процесса быть уязвимыми. Родители опасаются признаться, что чего-то не знают или им сложно об этом говорить. Так что вопрос, заданный в лоб, может вызвать злость. Это будет злость на себя, жизнь или мужа, но она отрикошетит в ребенка. Здесь главное – научиться тормозить себя, понимать свои эмоции и управлять ими. Тогда в разговоре с ребенком сразу появится много интересных открытий, особенно если задавать ему вопрос и слушать, а не читать мораль.
Ты в своем инстаграме иногда пишешь о проблеме потребления информации. Как ограничить инфопоток и при этом не потерять что-то действительно важное (например, твои тексты)?
Я отключила все уведомления. Захожу в Сеть несколько раз в день и читаю очень выборочно. Последнее время задумалась над тем, чтобы отписаться от всех, кто мне не интересен. Но в целом я как раз не показатель. Мне постоянно хочется писать, поэтому читать интернет я практически не успеваю. Я предпочитаю книги. Они глубже.
Я отключила все уведомления. Захожу в Сеть несколько раз в день и читаю очень выборочно. Последнее время задумалась над тем, чтобы отписаться от всех, кто мне не интересен. Но в целом я как раз не показатель. Мне постоянно хочется писать, поэтому читать интернет я практически не успеваю. Я предпочитаю книги. Они глубже.
PRIME Traveller №2 (74), Март 2018
PRIME Traveller №2 (74)
Март 2018
Март 2018
Уникальные идеи для путешествий, рекомендации авторов Prime Traveller, море вдохновения и самые актуальные новости в мире travel и lifestyle у нас в Instagram.
Подписывайтесь!
Подписывайтесь!