Дмитрий Савицкий

В середине зимы мне довелось побывать в далеком и снежном Ханты-Мансийске. Вроде бы всего два часа лета, а места уже совсем другие – река Иртыш и сибирская тайга, охотники и шаманы, варган и шахматы, спецпереселенцы и запасы нефти… Сам город небольшой и некрасивый. Хотите представить себе Ханты-Мансийск (или Ханты, как называют его местные) – представьте лужковские постройки 90-х. Весь город именно такой. Для меня это самая некрасивая архитектура, поскольку и не архитектура вовсе, а типичный морально устаревший газпромовский стиль. Ханты-Мансийск – город победившего сайдинга. Им обшито все: некрасивые деревянные домишки, которые чудом дожили до наших дней, бараки, хрущевки и прочая дребедень, а также новые здания – видимо, чтобы не выбивались из общего стиля. В общем, уныние и грусть-тоска.

Но это лишь на первый взгляд. На самом деле тут очень много интересного. Ханты-Мансийск, например, – город без вокзала. Потому что тут – несколько неожиданно – нет железной дороги. Более того, раньше и обычной дороги не было – город просто стоял посреди леса. Добраться сюда можно было только на самолете, а дальше передвигались вертолетами: ну, там, за пивом сгонять в Сургут или в Тюмень в парикмахерскую. Сейчас с вертолетами все не так хорошо, но в 90-е в город, к счастью, подвели трассу.

Как вы думаете, что является символом Ханты-Мансийска? Пробирка с газом или колба с нефтью? А вот и нет: символом Ханты-Мансийска оказался… мамонт. Именно здесь нашли крупнейшее местонахождение мамонтов – более ста особей. Как и почему они погибли и почему все одновременно, до сих пор не разгадано.

В городе есть несколько удивительных увлечений. Первое – памятники. Их здесь какое-то невероятное количество, они разбросаны по всему городу и поджидают в самых неожиданных местах. В основном некрасивые и официозные, и все примерно одинаковые. Москва, судя по последним тенденциям (князь Владимир, Калашников и пр.) пытается Ханты-Мансийск догнать, но ей, конечно, пока до него далеко. На берегу замерзшего Иртыша стоит, например, памятник симпатичной девушке из бетона. Местные ласково кличут ее Ассоль, хотя она ею и не является, а слева от нее виден уже другой памятник – меньше одного-двух изделий из бетона единовременно в поле зрения здесь не попадает.

Второе увлечение – биатлон. Ханты-Мансийск – крупнейший центр подготовки биатлонистов. Тут даже гостиница и та «Биатлонная». В ней я, собственно, и жил, и в ней же был разбужен в 8 утра криками: «Давай, …ля, давай! Давай, …ля, давай!» Оказалось, что прямо под моим окном проходит тренировочная трасса и это тренер подбадривал питомцев, вырабатывая у них волю к победе. Интересно, что по правилам биатлонисты могут соревноваться только на искусственном снеге. Поэтому в Ханты-Мансийске при изобилии снега настоящего для тренировок все равно используют искусственный, причем многоразовый – весной его собирают, весь год хранят (!), а осенью заново разбрасывают по трассе.

Увлечение третье – шахматы. Их здесь очень любят. В самом необычном здании города, сделанном как будто Норманом Фостером или Фрэнком Гери, расположен не музей современного искусства и не опера, а шахматная школа. Увлечение четвертое – чумы. Чумы очень нравятся всем без исключения жителям Ханты-Мансийска, поэтому их контуры можно найти повсюду – от здания аэропорта до странного сооружения в самой высокой точке города. Увлечение пятое – тариф «Все два». Видимо, на всякий случай в городе продублировано примерно все: два городских бассейна, два катка, две горнолыжные школы, два лыжных стадиона, и горнолыжных трасс тоже две.

Если не обращать внимания на эстетику и погоду, Ханты-Мансийск очень комфортный – все в пешей доступности, на улицах безопасно, много социальных объектов, доступных горожанам. По сравнению с другими городами России здесь довольно высокие цены (в очень простом ресторане большинство блюд стоит от 700 рублей), но и зарабатывают тут неплохо. Меньше, чем в Сургуте, но больше, чем в Екатеринбурге, например. Тут много студентов, много зелени (зимой ее, конечно, не было, но очевидно, что летом город не выглядит каменным мешком), а по вечерам многие здания подсвечиваются и город выглядит красиво и опрятно.

Немного впечатляющих цифр. Весной великолепный Иртыш разливается и зрелище это по своей красоте невероятное. Его ширина достигает 120 километров (!!!). Город пытается отвоевать у великой реки территорию и отсыпает земли, поэтому тут, практически как в Японии, уже образовались насыпные части города. Из-за половодья грунт в этих местах подвижный, поэтому люди научились забивать сваи глубиной 20 метров (!). Также весной тут образуются многочисленные озера – их тут 300 тысяч, каждое площадью более гектара. А самые большие в мире озера находятся на границе области, там же есть растения и рыбы, которые водятся только в этих местах и больше нигде в мире. К примеру, тугун – сосьвинская селедка. Здесь случаются очень сильные перепады температур – до 30 (!) градусов за сутки. Мне не повезло, было всего градусов десять мороза, хотя и полно снега, но вообще минус 50 для города – не что-то из области фантастики, поэтому все машины оборудованы предподогревом: сами заводятся по таймеру несколько раз за ночь (главное, чтобы бак был полным). В сильные морозы 15 минут работы двигателя среди ночи могут реально спасти жизнь.

Из еды стоит пробовать великолепные сибирские специалитеты – строганину из муксуна, нельму, оленину, кабана, всевозможные пирожки, кедровые орешки, морсы и настойки из брусники. Все очень свежее и очень вкусное. Заказываю в ресторане пельмени из оленины. Официант разводит руками: «Не получится – охотники на снегоходе перевернулись, оленину не довезли».

Но вернемся к истории города. Прежнее его название – Остяко-Вогульск. Строили его в 30-е годы ссыльные, жертвы начинающихся сталинских репрессий. Их тут называют «спецпереселенцами». Жили они в деревянных домиках, чудом сохранившихся и чудом же не отделанных сайдингом. Дома эти были спроектированы ленинградскими архитекторами, и в них нет ни водопровода, ни даже колонки – вся вода привозная. Туалет на улице, отопление печное. Когда-то это был поселок рядом со строящимся городом, а теперь городской район, сохранивший название «Перековка». В одном из таких домиков, прямо в комнате пересекается ровно 69-й меридиан и ровно 61-я параллель. К спец-переселенцам в Ханты-Мансийске относятся с теплотой и благодарностью – были они люди интеллигентные и работящие. Они развивали науку, образование, производство. В частности один из них, работая в тайге, однажды обратил внимание, что в ручье заметны масляные следы. Приехавшие из Москвы специалисты обнаружили нефть.

Зимой, когда замерзают реки, здесь образуется «зимник» – дорога, проложенная по льду реки. И тогда до некоторых поселений можно добраться на машине. Но в стародавние времена, конечно, ханты и манси жили сами по себе, подчиняясь лишь суровым законам тайги, поэтому их религия была связана с природой. К примеру, ханты считали реки священными и олицетворявшими жизнь человека. На холмах и выше по течению жили боги, под водой и ниже по течению – духи умерших, а место людей на берегу. Поэтому кладбища всегда были ниже по течению, и хантам нельзя было купаться – под водой был нижний мир, куда течение уносило души умерших людей. А женщинам, как существам низшего сорта, нельзя было смотреть на священные холмы, поэтому, провозя их на лодке мимо, им закрывали глаза платком. Поклонялись местные (мне кажется, и сейчас поклоняются, но стесняются признаться) идолам: фигурки, выструганные из высоких бревен, можно найти в лесу тут и там. Некоторые, кстати, вполне симпатичные.

О богатстве сибирской природы можно судить по тому, как тут ловили рыбу. По сути, просто сачками, сплетенными из корня кедра. Их клали в ручей широким раструбом вверх по течению и уходили. Когда возвращались, сачок был набит рыбой столь плотно, что она не могла из него выбраться. Точно так же коренные жители ловят рыбу и сейчас.

Зима же у хантов и манси считалась сказочным временем. Не потому что красиво, а потому что летом световой день длиннее и работать надо больше. А зимой темнеет в три часа дня и можно сидеть дома и рассказывать детям сказки.

Вот и я бродил по окраине Ханты-Мансийска среди спящих под снегом огромных памятников мамонтам, в луче прожектора было видно, как сыпется с неба густой снег, и я чувствовал, что оказался в какой-то удивительной и слегка сюрреалистичной сказке.