Андрей Деллос

Для меня Новый год – самый волшебный праздник на свете. Поездив по миру и собрав определенный жизненный опыт, я убедился, что магия русского Нового года уникальна. В моем случае это, несомненно, связано с родителями, сумевшими создать в детстве атмосферу новогодней открытки, на которой Россия царская и советская сливались в один сказочный образ. Но отдельное спасибо и родной коммунистической партии, не истребившей этот праздник, хотя он и был вопиющим образцом личной свободы в полном отрыве от идеологических схем. Ведь для народа все эти 7 ноября и 1 мая были пропагандистским официозом, а вот Новый год сказочным образом разрушал границы между временами и народами, объединяя человечество вокруг елки под торжественные слова диктора: «Новый год шагает по планете!»

Моим любимым персонажем таинства Нового года был и остается Дед Мороз – тоже совершенно антисоветский герой, сохранивший в себе ореол принадлежности к религии и старому миру, а также чудесную мифологию и атрибутику Рождества, которой так не хватало тогда и по-прежнему не хватает сейчас в нашем практичном современном мире. Короче, Новый год – это «наше все» в области праздников, волшебный «водораздел», когда с 1 января начинается совершенно новая жизнь. И более того, это великое национальное достояние России на все времена: именно поэтому нам дико завидуют все иностранцы, которым случилось в жизни почувствовать разницу между собственным праздником и нашим. Их скучное рутинное Рождество ни у кого уже не вызывает никаких эмоций, а их Новый год – лишь формальный предлог для каникул. А у нас, лишенных в СССР феномена Рождества, весь накал страстей, вся жажда чудес, немыслимых полетов и сказочных поворотов судьбы сосредоточились на 31 декабря. И этот феномен не только продолжается сейчас – он процветает и развивается в новой мифологии Нового года: смотрите саги с продолжением типа «Иронии судьбы».

Лично для меня этот праздник был вдвойне особенным – я родился 29 декабря, поэтому всю жизнь мой день рождения переносился на новогоднюю ночь. В детстве было обидно, но потом оба праздника органично слились воедино, просто удвоив степень радости и веселья. Моя семья не была религиозна, но, возможно, именно поэтому к Новому году готовился единственный в своем роде волшебнейший ритуал, и это воодушевляло и сплачивало все поколения. В старой многонаселенной квартире на Пушкинской площади, где я родился и вырос, был камин, и это давало чудесный полет фантазии и укрепляло веру в появление Деда Мороза – было понятно, откуда он может прийти. Все новогодние традиции соблюдались свято: водружение елки, ботинки у камина и т. д. Но самым восхитительным для меня был процесс доставания с антресолей коробок, начиненных таинственными обитателями новогоднего мира, и затем долгое и благоговейное разворачивание украшений и елочных игрушек. Каждая из них, появлявшаяся из пожелтевшей старой бумаги, была чудом, и многие, как я теперь понимаю, несли в себе магию старых времен. Эти приготовления были чарующими и волнительными, предвещая две самые прекрасные недели в году, а наряженная, благоухающая теплой хвоей от нагревших ее цветных лампочек елка была прекрасна. Этими священнодействиями в подготовке создавалось ощущение живой сказки у тебя дома. В результате до 12 лет, будучи советским пионером и школьником, я все же твердо был убежден в существовании Деда Мороза. Сейчас, конечно, реализм жизни сделал свое черное дело, но я до сих пор не уверен, что в новогоднюю ночь не происходит ничего такого волшебного…

Помимо мистической части Новый год для меня с детства – не семейное сидение за столом у голубого экрана, а разгульное русское веселье, которое только раз в году бывает таким искрометным и безбашенным. 31 декабря у нас дома собирались очень шумные компании взрослых, которые, поздравив детей, отправлялись на всю ночь гулять в самые шикарные места Москвы – ВТО (Дом актера) на Пушкинской и/или в Дом кино. Это, конечно, было мечтой всего моего детства – хоть одним глазком взглянуть на блестящую артистическую компанию в запредельно прекрасном мире под названием «ресторан». Мечта сбылась, когда я подрос: родители развелись, и мама стала брать меня с собой. Этого я не забуду никогда: яркие и элегантные люди – звезды театра и кино, атмосфера праздничного возбуждения, бесконечные розыгрыши и смех, пение и танцы. Новый год навсегда вошел в мое сознание как грандиозный фейерверк всех оттенков радости и веселья при огромном стечении народа. Но вот парадокс: когда я стал совсем взрослым и в жизни появились свои рестораны, даже с открытием «Кафе Пушкинъ», я никогда не праздновал Новый год в ресторане. Кто же пойдет в волшебную новогоднюю ночь к себе на работу? Мы с Леней Якубовичем и нашими женами садились в его большую машину и колесили по всей Москве до упаду. Якубовича, всенародного любимца на протяжении последних лет 20-30, в Москве пускали всюду, ну а я был при нем. Однажды, лет 12 назад, нас занесло случайно на Тверской бульвар, и, проезжая мимо «Кафе Пушкинъ», мы притормозили и аж обмерли: в огромных окнах высвечивались как будто картины из детских сказок – роскошная елка, сияющие огни, фантастически наряженные люди… Якубович почти насильно затащил меня в ресторан и был прав: мы поняли, что все эти годы совершали грандиозную ошибку.

Веселье было настолько бурным, что у меня случился шок и провал в памяти. Первая картина, которая вспоминается из той знаменательной ночи: часов 8 утра, мы все сидим где-то в закутке в «Пушкине» и едим как подорванные, тарелка за тарелкой, кислые щи. Все очень по-домашнему, но вдруг откуда ни возьмись начинают съезжаться один за другим все мои друзья. Тут же возникает огромный стол, щи с горячими пирожками идут на ура, по которому уже кругу идет «король» новогоднего стола, оливье, а часам к 12 «подтягиваются» звезды кино, эстрады и мирового бизнеса. И даже известнейшие политики светятся от благости – все с красными глазами, но и с приятнейшими счастливыми лицами… Это был один из самых прекрасных моментов моей летописи новых годов – и именно он стал уже многолетней традицией. Когда построили «Турандот», праздник стал еще более разнообразным. Мы как дети всю ночь бегаем между ними, потому что это два разных мира: «Турандот» – парадно-карнавальный, а «Пушкинъ», хоть и «дворечик», но очень уютный и домашний. Все вместе это, конечно, очень театрально, но совершенно искренне и подлинно.

Полный контраст такому Новому году я всегда ощущал за границей. Ничего более тусклого, чем Париж в новогоднюю ночь, просто не придумаешь. Только несколько раз я попадал в симпатичные мирки где-то в районе площади Пигаль, где еще сохранились ресторанчики, как в фильме «Полночь в Париже». Но это публика 60+. Пару лет назад мы подались от отчаяния в «Мулен Руж» и вдруг обнаружили, что Вуди Аллен был-таки прав – публика «за 60» отрывалась как надо. Кто непременно хочет в Европу, чудесная предрождественская атмосфера, волшебно украшенные города, базары и рестораны в Германии и Австрии. Но все-таки если уж у нас есть такое всенародное достояние, как русский Новый год, я считаю, грех этим пренебрегать.

У нового поколения благосостояние, конечно, сильно атрофировало эмоции и воображение, развив чувство роскоши. Например, мои дети предпочитают шикарные елочные игрушки – авторские работы, которые просто сшибают с ног своей красотой. Но все же, когда они увидели елку в «Шинке», наряженную «старозаветным» образом (я туда передал елочные игрушки моего детства из картона и ваты), они были потрясены и просили домашнюю елку наряжать так же. Еще одна чисто новогодняя проблема: натуральная елка или искусственная. Все знают про экологию, но какой кайф от искусственной пластиковой елки?! Без настоящей лесной красавицы, которая одурительно пахнет хвоей, нет праздника. И пусть она потом, как все живое, осыпается и замусоривает всю квартиру иголками, но вынося ее колючие останки, ты проживаешь этот праздник до финала. Так же как и без настоящего Деда Мороза: в наших ресторанах его играют только красавцы в роскошных одеждах, очень убедительные в своей новогодней волшебности. И что бы там ни говорили про детей и молодежь эпохи Интернета, я из года в год вижу на всех наших праздниках такие счастливые лица, что полностью уверен: сказка продолжается!