Дмитрий Савицкий

Самая непростительная моя ошибка заключалась в том, что я не записал название того ресторана. Впрочем, иногда я думаю – а может, и не было у него вовсе никакого названия?

Мы с женой наслаждались майскими днями в Сан-Франциско – городе заспанных хипстеров-миллионеров в замшевых туфлях на босу ногу, старинных трамваев, отличных музеев, драматических улиц с уклоном в 45 С°, небоскребов в центре и чудных домиков XIX века, раскиданных по окраинам. Городе, где не бывает жарко, не бывает холодно, а на набережной туристам позируют морские котики.

И вот, прогуливаясь по этой самой набережной, мы случайно увидели крайне симпатичную в своей небрежной рукописности вывеску и зашли в ресторан, почему-то расположенный внутри одного из огромных боксов для хранения яхт. На вид это был очень простой и демократичный ресторан: общие столы со скамьями, зал, условно отделенный от остального пространства, и отсутствие вычурного декора. Меню тоже было весьма минималистичным и умещалось на одной страничке, а туалет располагался внутри загнанного в этот же бокс кемпера. Но наш опытный глаз сразу определил, что за всей кажущейся простотой скрывается вполне достойное заведение – стильная посуда, качество и плотность бумаги, на которой было напечатано меню, официанты с модными стрижками, открытая кухня, расставленные на большом, облицованном белой плиткой прилавке горшочки с какой-то рассадой, с которой повара периодически состригали веточки для приготовления и украшения блюд. И даже в более чем демократичном туалете были одноразовые полотенца для рук и приятно пахнущее жидкое мыло.

Я не помню, что именно мы ели, но счет был 6:0 – из шести заказанных блюд все шесть оказались очень вкусными. На следующий день мы должны были поужинать с нашим другом, но ужин отменился, и мы с Дашей как-то одновременно пришли к мысли, что хотим еще раз сходить в «наш» ресторан. После некоторого ожидания у бара нас посадили за стол. В этот раз мы были внимательнее, изучали интерьер, вдумчиво читали меню, заказали вино. Ужин был великолепен. Мы брали другие блюда, но ресторан снова выиграл с разгромным счетом 8:0. На следующий день мы снова оказались неподалеку и, стесняясь, нарочито равнодушными голосами одновременно отметили, что, дескать, зачем искать что-то новое, когда вот прямо рядом есть прекрасный ресторан. Обед снова был великолепен. Даша выяснила у официанта, что это ресторан новозеландской кухни, а я украдкой переписал с бутылочки в туалете название жидкого мыла и отправил помощнице в Москву, чтобы она заказала нам домой такое же.

Все оставшиеся дни мы, словно наркоманы, шли в этот ресторан. Снова и снова мы дегустировали новые блюда и несколько раз повторяли на бис те, что уже пробовали. Официанты стали нас узнавать. Хостес уже не спрашивала наши имена и места для нас находились без предварительного заказа. Меню мы уже не брали и заказывали по памяти. Когда в последний день мы пришли туда на завтрак (при том что в обычной жизни я вообще не завтракаю), я поймал себя на мысли, что хочу вернуться в Сан-Франциско хотя бы только ради этого ресторана.

Год спустя мы снова оказались в Сан-Франциско. Еще в самолете, предвкушая свидание с нашим рестораном, мы готовились и обсуждали, кто что закажет на закуску, возьмет на горячее, и разрывались между десертами. Интересно, что никто из наших знакомых – ни те, что живут в Сан-Франциско, ни те, кто там часто бывают, – про это место ничего не знали. Поэтому, пригласив друзей в «наш» ресторан, мы внутренне ликовали, анонсируя триумф гастрономии.

Набережная встречала нас тишиной и погашенными огнями. Гигантский ангар для яхт был закрыт, никаких опознавательных знаков или хоть что-то объясняющих надписей не было. Не было и нашего ресторана. Голодными мы в тот вечер, конечно, не остались – в Сан-Франциско много хороших и модных ресторанов. Но это было уже не то… Сдерживая отчаяние, мы пытались выяснить, куда делся наш ресторан, и не терять надежду. Увы, консьерж St. Regis поставил безжалостную точку, проведя длинное расследование: это был флагманский pop-up ресторан яхтенной регаты, проходившей во время нашего прошлого путешествия, и, отработав положенный ему месяц, он уехал обратно в Новую Зеландию. Шах и мат.

У меня дома стоит коробка. В ней покоится запас флаконов приятного коричневого цвета с жидким мылом. На коробке крупная надпись «Made in New Zealand». У нас не осталось ничего, кроме воспоминаний и жидкого мыла. Когда гости спрашивают, а что за мыло у нас с таким невероятным запахом, мы трагически закатываем глаза и предаемся воспоминаниям.