Марк Гарбер

Я уже несколько раз писал о Кипре – острове Афродиты, крестоносцев и много еще кого. По работе мне приходится бывать там регулярно и не могу не отметить разительные перемены, произошедшие за последние годы. С той поры как наши кипрские братья, не моргнув глазом, принесли в жертву европейским интересам кровные накопления российских граждан, прошло уже пять лет. Тогда казалось, что доверие к острову потеряно навеки и он если и восстановится, то нескоро. Но, ко всеобщему удивлению, кризис разрешился быстро. Долги банков перевели в акции, а банки из дружеских и работающих в режиме максимальной гибкости и комфорта клиента превратились в железобетонный оплот регуляторов, риск-менеджеров и офицеров комплаенса под неусыпным взором старшего брата и Цербера – европейского центробанка, который с присущим латинянам иезуитством наслаждается дерганьем православных братьев во Христе на финансовой перекладине. Но трастовые услуги по-прежнему оказываются, компании обслуживаются, народа грамотного и русскоговорящего в избытке, да и климат остался отличным. К тому же киприоты воспользовались своим европейским статусом и развернули масштабную программу по продаже родины, точнее ее паспортов, – включили в нее обязательный инвестиционный пункт, предполагающий владение недвижимостью, и таким образом перезапустили остановившуюся было стройку.

Первые обладатели документов считали, что в лучшем случае замораживают свои деньги, но оказалось, что они сделали доходные инвестиции и неплохо заработали. Увеличился поток молодых людей из стран СНГ, принявших решение все продать на родине и начать новую жизнь где-то. Кипр оказался весьма комфортным местом, куда можно поселить семью и пытаться состояться в западном мире. Оживлению кипрской жизни поспособствовал и английский брекзит – множество пенсионеров предпочитает жить в приятном климате и избегать неопределенности и новых налоговых экспериментов вырвавшегося из лап Евросоюза Туманного Альбиона. В общем, гостиницы полны, рестораны тоже, русский язык практически третий официальный после греческого (точнее кипрского – греки говорят, что кипрский по-деревенски простоват по сравнению с их языком, но киприоты так не считают) и английского

В свои многочисленные приезды мне все время хотелось поехать посмотреть на что-то особенное, но то времени не было, то настроения. И вот наконец сложилось и я отправился посмотреть одно из самых известных мест на острове – Киккский монастырь. Его полное название звучит так – Священный царский и ставропигиальный монастырь Киккской иконы Божией Матери. Царским он называется потому, что основан на личные средства византийского императора Алексея Комнина. Ставропигиальный означает буквально крест (ставрос), установленный лично патриархом на закладном камне, а сам монастырь находится в прямом подчинении у патриарха. О происхождении названия Киккос есть несколько легенд: их связывают с местным растением и птицей, предвосхитившей своим пением сооружение монастыря в XI веке. Как гласит предание, кипрский наместник императора Вутомитис заблудился в горах и натолкнулся на отшельника Исайю, который отказался разговаривать с вельможей, за что и был побит. Найдя путь домой и вернувшись в Никосию, Вутомитис тяжело заболел и связал свой недуг с проклятием старца. Исайю разыскали, привезли во дворец и наместник стал просить его о прощении. В ответ отшельник попросил привезти из Константинополя в обмен на излечение священную икону Божией Матери – одну из трех написанных евангелистом Лукой. По невероятному стечению обстоятельств дочь императора болела той же болезнью, что и Вутомитис, и молитва Исайи спасла и ее. В награду за это и исполняя божественную волю, император передал икону на Кипр и выделил средства для постройки монастыря. Однако по его воле икона была закрыта серебряной позолоченной ризой и никогда не открывается, но рядом с закрытым оригиналом есть копия.

Киккский монастырь расположен в горах, в 16 км от Олимпа, самой высокой точки Кипра. Здесь открываются потрясающей красоты виды, а монастырь вписан уступами в горный рельеф. Он пережил несколько пожаров, период господства католической церкви и турецкого завоевания. В небольшой комнате хранятся реликвии – мощи святых, включая евангелиста Луку, императора Константина и его мать Елену. Невольно понимаешь всю полноту чувств, которые возникают у верующих рядом с чудотворными иконами и реликвиями. У меня же здесь неожиданно возникло удивительное ощущение: несмотря на то, что монастырь многократно перестраивался и последние фрески были написаны совсем недавно, в 90-е годы, мне казалось, что я попал в византийские времена. Это сложно объяснить, но даже минимальные фрагменты убранства, которые дошли до наших времен, дают представление о той невероятной роскоши и красоте, которую видели чужестранцы в Константинополе во времена расцвета империи. Это была великая восточная империя Ромеев, давшая всю современную православную традицию. И здесь ты понимаешь, что хотели воссоздать в Третьем Риме, Москве, ее правители, и как же впечатляющ, видимо, был прообраз. Представьте себе ощущение русских князей – викингов, попавших в сверкающие золотом залы константинопольских соборов после их примитивных деревянных теремов.

Я будто заглянул в замочную скважину прошлого и ощутил явственно, как это было. Иконостас храма сплошь в позолоте, гигантские золоченые канделябры, подсвечники и массивные люстры. Вдоль залы стоят резные деревянные кресла, обилие золота подавляет. Все украшено двуглавыми орлами, а в центре иконостаса та самая священная икона Божией Матери, закрытая золотым окладом. Я никогда не видел подобной мощи, прорывающейся сквозь века. Наверное, потому что на Кипре все преемственно сохранялось с византийских времен. Сам Константинополь не сохранил ничего подобного. Да и в Греции мне не приходилось видеть следы такой роскоши – возможно, потому что Греция была провинцией, а позже подверглась Османской оккупации, стершей все следы. Кипру в этом плане больше повезло – провинция может скорее сохранить следы величия, чем метрополия, где уничтожение этих следов – первейшая задача новой власти и идеологии. Церкви, виденные мной, скорее носили черты аскезы, были минималистичны. Даже наши великие соборы Кремля и более поздние замечательные архитектурные памятники – Казанский и Исаакиевский в Питере – уже немного про другое время, про архитектуру и искусство. Здесь же что-то иное – ты напрямую ощущаешь течение времени и можешь о многом поразмыслить.