Андрей Деллос

Наверное, мало кто задумывался, что Новый год у нас в стране не всегда был разрешен в свободном формате, и большие ограничения в 2020 году случились не в первый раз. Этот веселый праздник пришел в Россию с Петром I, но еще долго и рьяно с ним боролась церковь как с феноменом сугубо светским. Позже, уже в советские времена, он был запрещен как пережиток буржуазного прошлого, и только в 1930-е годы правительство сделало немыслимой щедрости подарок народу: Новый год был реабилитирован. Почему вдруг?

Может, у кого-то из руководителей остались волшебные воспоминания детства, может, это был чисто идеологический шаг — отвлечь народ от мрачной действительности и от сладких воспоминаний о дореволюционном празднике Рождества. Но факт в том, что именно тогда родился новый праздник, который стал «номером один» для всего народа шестой части света, — самый любимый и теплый, самый щедрый и радостный, самый сказочный и неистово веселый. Для меня с младенчества и до сего дня, несмотря на все перипетии времен и возрастов, Новый год и Дед Мороз — вселенское волшебство, которое в этот день достается именно тебе. И, судя по тому, как веселились в советские времена, праздник этот был очень личным и волшебным для всех. Сравните с попытками внедрить в России Хэллоуин с его черепами, тыквами и совершенно невнятным смыслом, и вы почувствуете разницу с русским Новым годом, добрым и домашним. Да-да, вся сказочность разворачивалась именно дома. Легендарный фильм «Карнавальная ночь», хоть и был снят в 1956 году, больше соответствует современной версии этого праздника: массовое веселье, музыка, танцы.

А на самом деле, большинство создавало свое понимание новогоднего волшебства именно дома. Я родился на Пушкинской площади в большом старинном доме, в огромной густонаселенной квартире. Весь дом принадлежал до революции моему прадеду (я, конечно, этого не знал), который был богатым аристократом, но сочувствовал народу и помогал социал-демократам — даже участвовал в революционных событиях 1917 года. После чего дом у него, конечно, отобрали, семью «уплотнили» до одной квартиры, а я родился уже в одной комнате, где жили мы впятером. Это была классическая коммуналка, где постоянно шла классовая война: часть комнат занимала «недобитая интеллигенция», а часть — поднявшийся советский пролетариат, и ненависть их друг к другу была бесконечна.

Перемирие наступало раз в году — а именно на Новый год. Я отлично помню этот контраст: все вдруг начинали любить друг друга, приглашали в гости, а мне от каждого соседа перепадали конфеты и печенья. Дальше была сама праздничная ночь, совершенно не похожая на обычную жизнь, с чудесами и превращениями, ну просто как в «Щелкунчике»! Невероятный контраст был и в том, что мне разрешали не спать, а участвовать в волшебных действиях ночью, как взрослому, — и это тоже опьяняло меня задолго до употребления шампанского. Отдельное счастье — новогоднее представление по телевидению: очень часто я видел в нем маму (она была певицей). Малюсенький экран телевизора, который сам по себе был предметом роскоши, сиял волшебным окном в Большой мир, и мы будто участвовали в этом звездном новогоднем веселье…

Мои родители безумно любили Новый год и вкладывали всю душу в создание праздника: в нашей крохотной комнатке неизменно стояла огромная душистая елка, но были еще и необычные подарки и сказочные игрушки, вырезанные из посеребренного фольгой картона, — их запах вместе с хвоей и стал для меня неповторимым дыханием Нового года… Затем, благодаря маме, зимние каникулы превращались в бесконечную сказку: она выступала на самых «знатных» елках страны — в Доме Союзов или в Кремле, — и я каждый божий день был с ней. Мама обычно была Хозяйкой Медной Горы — и это было зрелище: от ее пышного платья, искрящегося каменьями, блестками, жемчугами, и драгоценного кокошника на голове захватывало дух. В гримерке я видел разные превращения, в том числе и комические. Например, рядом с мамой Лия Ахеджакова старательно перематывала грудь, поскольку всегда играла мальчика-пионера. Но я все равно хотел верить и верил в сценическое действо, так что, когда к ней по ходу дела подкрадывался фашист, я всегда пугался и истошно кричал, чтобы она смогла убежать. Но было для меня в этой новогодней сказке самое сильное личное переживание: я почти обожествлял Деда Мороза и свято верил в его чудесную силу, зная при этом наверняка, что он живой и реальный. И вот, когда мне было лет восемь, на экраны вышел фильм «Морозко», и это стало абсолютным доказательством моей веры! В главной роли волшебно предстала юная балерина Наташа Седых, совершенно инопланетной фарфоровой красоты с кукольным голоском — и я был совершенно очарован… Роль Деда Мороза роскошно сыграл Александр Хвыля, надолго став главным новогодним волшебником в СССР и, конечно, на центровых елках в Москве. Участвуя в новогодних представлениях, мама смогла представить мне его живьем — думаю, это был главный триумф моей новогодней эпопеи. Наверное, благодаря этому заряду счастья я так убедительно рассказывал своим детям о Деде Морозе, что и они полностью уверовали в его реальность: я убежден, что вера в сказку дает особую энергию во взрослой жизни.

Конечно, со временем празднование Нового года изменилось: катание по новогодней Москве всю ночь, буйное веселье в ресторанах (еще мама стала водить меня и в ЦДЛ, и в ВТО). Помню, например, танцующего Андрея Миронова — чудо! Помню розыгрыш Анатолия Папанова: он якобы выиграл в лотерею огромный сверток, но, проведя полчаса на сцене за разворачиванием бумажных слоев, вытащил свое собственное пальто, которое оставил в гардеробе… Великий артист не мог скрыть бешенство, но такова была актерская среда — безбашенное веселье и шквал эмоций…

Конечно, вопрос, где и как справлять главный праздник, всегда был суперважным. Но главное в нем, мне кажется, — желание создать волшебство самому для своих любимых и близких, независимо от внешних обстоятельств. Я всегда старался передать волшебный дар Нового года моего детства всей семье и, конечно, в первую очередь, детям. Так что для нас праздник должен быть обязательно дома, и запрет на публичные гуляния в 2020 году нас не обезоружил.

Признаюсь, мы, рестораторы, надеялись отыграться в новогодний период, и, к сожалению, все, кто привык выбирать из всего разнообразия мира, не смогут реализовать свои обычные возможности. Но это не значит, что нас можно лишить главного праздника года, — просто мы вернемся домой и сделаем свою сказочную ночь сами. Почему мы так не хотим остаться с этим прекрасным праздником один на один? В «доковидную эпоху» мы все, независимо от возраста, бежали все быстрее каждый в свою сторону, а в этом году пришлось остановиться. И всем стало страшно: оказалось, что исчезли главные драйверы простого человеческого счастья, а энергия жить и радоваться жизни в реальных обстоятельствах куда-то утекла. Но мне кажется, что прошедший год — не пустой, он может стать началом накопления новой энергии, нового понимания. И раз уж весь мир встал на паузу, нужно в ожидании самого волшебного праздника на свете сказать себе, что в новом году, после всех испытаний, нас ждет мир новых чудес: все зависит от нас самих.