Джейкоб Арабо

Джейкоб Арабо
Владелец ювелирно-часового бренда Jacob&Co

Интервью Юлии Савельевой,
Фото Любови Шеметовой

Джейкоб, кто вы все-таки больше (и в душе, и на практике) – ювелир или часовщик?
Хм, тяжелый вопрос. Я – ювелирный часовщик, ха-ха! Ювелирные изделия я создаю уже двадцать восемь лет, а часы придумываю всего девять, и в основном все мои часы – ювелирные, украшены бриллиантами, а значит, связаны и с моим мастерством ювелира. Так что я – ювелирный часовщик.

Тем не менее у вас есть оригинальнейшие часовые механизмы – как вам приходят в голову такие идеи? Мне кажется, тот факт, что вы не часовщик по образованию и у вас нет традиционных, консервативных рамок возможного и невозможного, и помогает придумывать и реализовывать сумасшедшие механизмы...
Да, в общем так оно и есть: все, что я придумываю, почти никто не делает. Многие считают, что это невозможно реализовать, и очень удивляются, что у меня это получается. Для меня это вызов, сложная задача. Когда я только начал придумывать и разрабатывать Cyclone Tourbillon, два моих швейцарских инженера из La Fabrique du Temps Мишель Навас и Энрико Барбазини сказали, что не могут дать гарантию, что он в принципе будет работать. Я был одним из первых клиентов компании BNB, где они были соответственно N и B, но она разорилась в момент кризиса, а мы продолжаем работать вместе, сотрудничаем и дружим с ними уже девять лет. Они не ищут известности, не пиарят себя, такие скромные, спокойные, тихие гении. И они сказали мне: «Джейкоб, ты наш друг, поэтому не трать свои деньги зря, скорее всего, это невозможно реализовать – совместить турбийон с ротором (запас хода в 45 часов)». Я спросил: «Сколько процентов того, что часы будут работать? Насколько велики шансы?» Первый сказал: «70 процентов», второй ответил: «90 процентов». И я им ответил: «Я знаю, что вы можете сделать!» И вот сегодня, спустя два года, это 100 процентов работающие часы, мы их тестируем уже два месяца. Так что я делаю порой невозможное, рискую, может быть, тем, чем другие не будут рисковать. В свое время я вложил в это большие деньги, но сейчас вполне доволен тем, что получилось. Зато сейчас на рынке есть такие часы, которые никто никогда не делал.

Насколько вы вообще склонны к риску и любите рисковать в бизнесе и в жизни?
Я не рискую, а принимаю быстрые, молниеносные решения. Наверное, это плохая привычка. Может быть, иногда стоит еще немного посидеть, подумать, обсудить, все взвесить. Я же могу принять решение в секунды, даже не советуясь ни с кем: ни с моим финансовым директором, ни с сотрудниками. Если я чего-то хочу, то делаю это. Я могу сразу дать ответ – пожалуйста, давай, запускаем! Так мы сделали Quenttin Tourbillon. Был субботний день, мы сидели у меня в офисе на пересечении 48-й East и 57-й улицы, обсуждали этот проект, и когда я на все это посмотрел и понял, что возможно сделать такой турбийон с беспрецедентным 31-дневным запасом хода, то выписал чек на три миллиона долларов на разработку этого проекта. Выходной день, никакого финансового директора на месте, решение я принял сам за 10 минут. И до сих пор не знаю: улучшают подобные вещи компанию или нет, а может быть, мне нужен совет директоров из десяти человек, которые будут давать свои рекомендации?! Возможно, и нужно менять стиль работы, но, пожалуй, и так хорошо? Вот сейчас я вернулся из Базеля, мы начинаем делать новые усложнения, и Cyclone Tourbillon – это только начало. Еще придумали такие хулиганские эротические часы 69, которые многим понравились, так что, вероятно, будем разрабатывать и эту тему. Так что правильный ответ на ваш вопрос – я люблю идти против ветра!

Но это же не просто быстрое и спонтанное решение, наверняка интуитивно вы чувствуете, что здесь может быть успех?
Я не просто чувствую, я ЗНАЮ, что здесь может быть успех!

Точно так же в семнадцать лет вы ушли из ювелирной мастерской, где в Нью-Йорке получали солидные по тем временам 1500 долларов в неделю, зная, что вас ждет успех?
Да, начал я в той мастерской со 125 долларов в неделю, а закончил 1500 в неделю, когда мне не исполнилось и 17. И когда я объявил хозяину, что ухожу, он мне сказал: «Ты сумасшедший? Люди у меня по 25 лет работают, чтобы заработать такие деньги! А ты уже в 18 лет (я приврал, что старше) их зарабатываешь!» Я ответил, что если сейчас останусь ради этих сладких денег и стану получать хоть по 2500 в неделю, то в жизни не уйду отсюда. А ведь знал, что уйду и близко не буду столько зарабатывать как минимум полгода, наоборот, еще только придется свои накопления вынимать из кармана, вкладывать их в собственное дело и развивать его. Я все это понимал, но пошел на это, потому что не хотел всю жизнь работать на хозяина. Я научился всему, чему только мог, и в 18 лет у меня было уже 10 работников, и мы тогда делали ювелирные изделия даже без бриллиантов, только из золота – разные фигурки, сережки, браслеты…

Вы сами не скучаете по временам, когда делали украшения своими руками? Не забыли, как это делается?
Было бы время – сделал. И конечно, я все помню! Я же и сейчас работаю со своими ювелирами: они мне приносят, показывают все прототипы и готовые образцы, а я их поправляю: тут неправильно, здесь надо так, а тут переделать. Почему? Потому что был ювелиром и знаю азы этого мастерства, иначе бы не мог их подправить. Где тоньше проволока, как правильно посадить камни, а какую вещь и вовсе проще сломать и сделать заново – я знаю все нюансы. Все проходит через мой собственный контроль качества. Порой думаю – может, я слишком много работаю...

А как и когда вы стали Jacob The Jeweller, когда это сами поняли? Или это было как в крылатом выражении – на него обрушилась слава?
Я даже не сразу понял, что меня так все называют! Я не планировал подобный успех и не мог предположить его в таком качестве. До 1986 года у меня была лишь мастерская, затем в том же году я открыл маленький магазин на пересечении 6-й Авеню и 47-й улицы и сказал сам себе – все, больше не буду продавать собственные изделия другим магазинам. Я не хотел иметь дело с другими магазинами, думал поменять направление деятельности – собирался делать one of a kind pieces, а они не любили такие уникальные вещи, хотели массовую продукцию, которой мне уже не интересно было заниматься. И я стал делать необычные украшения, особенно мужские вещи, из платины – тогда это было нарушением всех правил: из платины могло быть только обручальное кольцо, а тут еще и украшение для мужчины! И я делал такие невероятные вещи! Люди смотрели и удивлялись – что ты делаешь?! Это в жизни не продастся! И вдруг ко мне случайно зашли певцы, артисты, боксеры, и у них была такая реакция – вау, что это такое? Купили украшения себе, еще пришли и купили, друзей с собой привели, и вдруг пришла телевизионная камера, и вот у тебя берут интервью, а потом приходят новые люди, и вдруг про меня начали петь в песнях, вот так пошло-поехало – я и опомниться не успел. Так я и оказался Jacob The Jeweller! Артисты стали меня так называть между собой – может быть, у них был еще какой-то Джейкоб, и они назвали, чтобы понимать, о ком идет речь. Ок, так и осталось как-то. И в интервью меня стали так называть. Я поначалу пытался возражать: у меня компания называется Jacob&Company, а мне в ответ – нет-нет! Вы – Jacob The Jeweller, вас так все называют! Хорошо, так тому и быть. Я понял это в 1995 году, в самый разгар, когда у нас был бум в музыке, в Голливуде, в собственном бизнесе. Все гремело. Я не успевал делать ювелирные изделия! А ведь это custom-made украшения, то есть сделанные на заказ, и я лично принимал в этом непосредственное участие. Но вообще все это меня самого невероятно воодушевляло – я делал такие вещи для своих клиентов, какие вообще никто не делал до меня, всегда что-то новое. Люди выходили в них на сцену, и все были просто ослеплены – что за красота, что за бриллианты, что за изделия! Я даже выступал своего рода стилистом по ювелирным украшениям. Артисты показывали мне свои сценические наряды, а я подбирал им подходящие драгоценности. Они были столь далеки от классических ювелирных изделий – это было рок-н-ролл, помноженный на рэп. Как-то сделал кольцо певцу Biz Markie на четыре пальца, и на нем было одно его имя. Двадцать лет прошло уже с того момента. Я первым сделал такое кольцо полностью из бриллиантов. Он ходил с ним, держа сжатым кулак впереди себя, так, чтобы кольцо было на виду. Так и пел, а все кричали от восторга, с ума сходили – выглядело на миллион долларов. Это для него был великолепный маркетинг. Он сам мне рассказывал, что все говорили про это кольцо, что из-за него он продал три миллиона записей и стал знаменитым. Он и на обложке альбома снялся с этим бриллиантовым кастетом. Правда, потом как-то сошел со сцены...

Помните момент, когда отчетливо осознали, что стали миллионером?
Да, я помню свой первый миллион долларов – мне был 21 год. И хватило мне на это четыре года: с 17 до 21. И когда я это понял, то купил маме дом в Нью-Йорке. Тяжело было в то время такие деньги заработать. Первый год сидел сам в мастерской с утра до ночи. Затем уже рассказывал и показывал другим, что и как делать. Хотя я всегда успевал гулять, ездить, но когда работаю, то с семи утра до девяти вечера.

Как Вы гуляли раньше и гуляете теперь?
Я любитель спортивных машин и красивых женщин, конечно! До женитьбы! Хотя и сейчас – моя жена очень красивая женщина. Сажусь в выходные на спортивную машину и гоняю у себя, под Нью-Йорком. Когда не работаю, то не умею просто отдыхать, ничего не делать. Я всегда занят: либо играю в теннис/баскетбол, либо занимаюсь спортивными машинами, либо у меня гости дома, и мы устраиваем себе разнообразные развлекательные программы. Обожаю готовить, грибы могу хорошие приготовить. Или люблю, когда для меня готовят, и могу в этом поучаствовать, поесть люблю вкусно. В баскетбол я играю с детьми – моим сыновьям 19 и 21 год, они чемпионы школы по баскетболу, и мы играем с ними последние лет шесть-семь. Они приводят своих товарищей из школы, и мы командами играем друг против друга. Я даже сейчас на участке строю подземную площадку, чтобы и зимой можно было играть. Люблю баскетбол – хороший спорт! Теннис обязательно раз в неделю, если не два, играю с друзьями, с детьми. Потом с женой надо время проводить – гуляем, ходим в кино, на шопинг, в рестораны. Вообще, мне свойственно радоваться жизни во всех ее проявлениях. Нью-Йорк – это мой город, очень хорошо здесь живется, меня даже узнают в каких-то местах. Есть любимые рестораны, клубы – здесь не скучно! Часто ходим в Sushi of Gary, Hatsuhana, The Boom Boom Room, Mеlos – любимый японский ресторан моей жены, Tomato Rouge – ресторан органической еды, куда мы любим ходить на ланч. Я люблю принимать гостей, когда они приезжают в Нью-Йорк, поводить их по модным вкусным местам. Есть что делать – главное, чтобы было здоровье и силы. А еще я просто обожаю Хеллоуин! В Нью-Йорке такое творится! Я бы хотел, чтобы такие вечеринки происходили не раз в год, а раз в месяц. Знаете, как у нас говорят – true colors come out – люди предстают в своем истинном свете, наряжаются тем, кем они боятся быть или прослыть в реальной жизни. Или притворяются кем-то другим. Внутренняя свобода вырывается наружу! И мне это очень нравится. Даже если я очень устал, то не пойду спать, а отправлюсь либо на вечеринку, либо в сигарный клуб – очень люблю курить сигары, у меня даже дома есть сигарная комната. Но один не люблю находиться, предпочитаю посидеть с друзьями, выпить виски и поразмышлять за сигарой о жизни. Я все-таки очень социальный, общительный человек, не могу быть один, мне нужна компания, тусовка.

По вам не скажешь, что у вас такие взрослые сыновья. Какой вы отец и что ваши дети думают о том, что вы делаете? Они вовлечены в бизнес?
Оба мои сына учатся в колледже. Один планирует быть инвестиционным банкиром или адвокатом, второй будет работать со мной в ювелирно-часовом бизнесе. Они поддерживают меня во всем, иногда дают интересные идеи. Лет пять назад я сделал детям подарок: мне предложили быть в игре Fighting for New York (компьютерная игра вроде Nintendo) про боксерский матч, и там мои имя и внешность – дерусь с другими знаменитостями. И вот мои дети сидели и играли в меня, так что я всегда был с ними рядом, ха-ха! И для рекламы было неплохо – я придумал такую фишку: кто выигрывает, тот получает от меня часы – заходит в бутик, выбирает модель, браслет к ней, правда в игре, а не в жизни.

Мне всегда казалось, что ваша спокойная, рассудительная жена Анджела вас в некоторой степени уравновешивает: вы все же способны на сумасбродства и готовы сорваться с места в любую минуту.
Да, вы правильно заметили. Она меня балансирует. Мне повезло с женой – я очень счастлив с ней, дай бог всем моим неженатым друзьям таких женщин!

Я так понимаю, что у вас с Анджелой сейчас удачный момент – дети уже большие, можно больше времени посвятить друг другу.
Ну, знаете, за ними и сейчас нужен глаз да глаз! А потом мы с Анджелой очень много работаем – она мне серьезно помогает в бизнесе. Мы прожили вместе 22 года, и я надеюсь, что моя жена об этом не жалеет! Мы как-то сохранили свежесть отношений: можем после тяжелой рабочей недели вдруг сказать друг другу – немедленно садимся в самолет и летим в Майами на уик-энд! Правда думаем отдохнуть и просто полежать на пляже, но непременно образуются какие-то тусовки ночи на пролет, и все равно домой прилетаешь уставший, ха-ха! Кстати, настоящий отдых для меня – это лететь в самолете, вот там я всегда сплю! Там мне никто и ничто не мешает. Трясет, не трясет – меня совершенно не волнует! Зимой мы традиционно отправляемся на Сен-Бартс или на Барбадос в наш любимый отель Sandy Lane Beach Resort and Spa – на неделю мы абсолютно абстрагируемся от внешнего мира. Отключаем все мобильные, компьютеры, ну, почти все. Там отдых, спа, массаж, теннис. Или на лодке с друзьями ходим с одного острова на другой. Любим путешествовать в Порто Черво или Монте-Карло, в Греции по островам. Мы с женой все-таки любим получать витамин D в районе Карибского бассейна. Никогда не планируем заранее свой отдых, есть пара любимых мест, а так все остальное спонтанно. У нас есть веселые друзья, которые любят гулять. У меня, кстати, больше друзей в России, чем в Америке, я даже здесь больше общаюсь с русскими, чем с американцами. Американцы более закрытые, у них другой менталитет, даже несмотря на то, что я рос здесь с 14 лет, все равно не то. Может быть, детям моим будет легче? Но я все равно еще русский.